Читать книгу "Время умирать. Рязань, год 1237 [СИ] - Николай Александрович Баранов"

оставшиеся выглядели плохо. Изможденные, с трудом держащиеся на ногах, они напоминали выходцев с того света.

Добравшись до первого ряда надолбов, невольники занялись выкорчевыванием косо торчащих в земле, заостренных бревен. Одни ковыряли вокруг них мерзлую землю, другие обвязывали бревна веревками и, впрягшись в них человек по двадцать-тридцать, тянули, стараясь выдернуть.

— Что делают, песьи дети! — стукнул кулаком по заборолу князь Юрий.

Ратьша не понял, к кому относились его слова, к невольникам, приближающим своей работой гибель родного города, или к татарам, заставившим их делать эту страшную работу. Похоже, что и к тем и к другим. Всадники, сопровождавшие пленников, благоразумно остались за городней. Спешились и укрылись за частоколом, держа наготове луки. Впрочем, обессилившие русские о побеге пока не помышляли. То ли смирились со своей участью, то ли понимали, что пока они добегут до второго ряда надолбов, пока пролезут между его бревен, пока добегут до рва, в котором можно укрыться, татары успеют утыкать их стрелами.

Новый залп сотряс стены, оглушил треском ломающихся бревен и досок. В этот раз близко к Ратьше и Юрию Ингоревичу ни один камень не упал, но боярин, все же сказал князю:

— Уходить надо отсюда, княже. Не ровен час, угодят в нас.

— Боишься? — не поворачиваясь к нему, отозвался тот.

— Не за себя.

— За меня не надо, — криво усмехнулся Юрий. — Чего за меня бояться?

Ратислав открыл, было, рот, чтобы возразить, но князь запрещающе взмахнул рукой и он примолк. Да и опасности большой, если разобраться, не было — камни били в другую часть стены и сюда мог залететь только шальной. Ну и из-за городни могли подстрелить. Но за тем Ратьша следил и успел бы отдернуть от бойницы Великого князя, благо до татарских стрелков было далековато.

Невольники, тем временем, уже расшатали и выдернули несколько бревен. Видимо, за час с первой линией надолбов они должны будут управиться. Потом еще час на вторую. А что потом? Нет Гунчака рядом, не у кого спросить. Стих грохот бьющих в стену камней. И тут же, словно эхом откликнулся грохот, раздавшийся со стороны Южных ворот. Князь обернулся назад, прислушался, сказал, чуть дрогнувшим голосом:

— И там начали…

— Похоже на то, — отозвался Ратислав.

— Своих людей там поставил?

— Епископских воев туда послал.

— Хорошо, — вроде, как успокоено, кивнул Юрий. Но тут же сжал судорожно в кулак бороду, повторил глухо. — Хорошо. — Помолчал, выглянул снова в бойницу. Покачал головой, буркнул негромко. — Что делают, песьи дети, что делают… — Еще помолчал, потом сказал. — Ладно, пошли отсюда, Ратьша. Ближние час-два ничего тут не случится. Иди, поешь, людей своих покорми. Когда начнется, не до того будет. Пошли, — приобнял Ратислава за плечо, подтолкнул к лестнице.

Ратьша прошел несколько шагов, приостановился, пропуская князя впереди себя. Тот кобениться не стал, прошел к лестнице первым, спустился, не спеша. Внизу его подхватили под руки свитские, помогли взобраться на коня, вскочили в седла сами, окружили Юрия Ингоревича и легкой рысью двинулись к центру Стольного города.

Ратьша прислушался к себе. Есть не хотелось, но князь был прав: если не поснедать сейчас, потом времени может и не оказаться. К нему подошли Годеня, Первуша и Гунчак, подбежал княжич в сопровождении своих меченош, спросил нетерпеливо:

— Ну, что там за стенами?

— Стену рушат, слышишь же, — не слишком ласково отозвался Ратислав. И, уже обращаясь к остальным, добавил. — Татары полон к стенам пригнали. Надолбы разбирают. Первую линию.

— Вона как… — протянул Годеня.

— Провозятся с этим часа два, — продолжил Ратьша. — Князь приказал пойти поесть.

— Есть! — возмутился княжич Андрей. — Да надо же…

— Что? — вкрадчиво спросил Ратислав.

— Ну, не знаю, — сбился Андрей. Оправился, выпалил. — На вылазку. Отобьем полон, отгоним татар от стен. Может, до пороков доберемся, пожжем, посечем.

Ратьша с трудом сдержал усмешку. Но потом, вспомнив, чем закончилась ночная вылазка, помрачнел, хотел отчитать глупого мальчишку, но сдержался — не дело прилюдно учить уму разуму будущего Великого князя, невместно. Сказал только:

— Великий князь — твой отец, приказал всем идти трапезничать. Будем выполнять приказ.

Андрей дернул головой, словно норовистый жеребец, заалел румянцем, но больше ничего не сказал, отвернулся. Что ж, слово сказано — трапезничать, значит трапезничать. Хотя отходить от стены не хотелось до ломоты зубовной. Казалось, стоит уйти и здесь случится что-то страшное: стена вдруг рухнет, татары кинутся на приступ и некому будет приказать воинам занять стены, да мало ли что еще может произойти. Ратьша стиснул зубы, пересилил себя и зашагал в сторону коновязи, где вчера оставили коней. Кто-то заботливо накрыл коняшек попонами. Уселись в седла, поехали шагом ко двору, где остановились воины под началом Дарко.

И здесь о них позаботились — в печи ждал завтрак. Вернее, не съеденный, припасенный с вечера ужин. Дарко с сотниками тоже сели за стол, но есть не стали, видно, уже насытились. Только прикладывались к кружкам со сбитнем, в тревожном нетерпении поглядывая на жующих Ратьшу, княжича и их присных, без слов спрашивая: что там снаружи стен, что со стенами, что делать им, сидящим здесь в усадьбе? Повинуясь приказу, Дарко и сам оставался на месте, ожидая своего воеводу, и людей держал под рукой, никуда не пуская, потому, что делают татары, мог только догадываться.

По крепостной стене загрохотали камни нового залпа вражьих камнеметов. Все, кто ел, перестали жевать, подняли головы от мисок, переглянулись, снова принялись за еду. Поели. Ратислав кратенько обсказал Дарко и сотникам, что творится за стенами. Велел продолжать сидеть на месте и держать всех людей под рукой. Никому их не давать без личного приказа его Ратьши, или на крайний случай, Великого князя.

После завтрака Ратислав решил съездить к Южным воротам, откуда тоже доносились удары камней в стены, посмотреть, что там и как. Проверить Прозора и его воев. Выехали верхами. С ними увязался Дарко, оставив за себя полу сотника. Улочками и переулками выбрались на Великую улицу, двинулись по ней в южную часть Столичного града.

День, как и ожидалось, выдался ясным. Солнце, по-зимнему низко висящее над стеной города, потеряло свою утреннюю зловещую красноту, светило теперь ярким золотом. Иней, покрывающий стены домов и заборы, посверкивал мелкими алмазами, радующими глаз. Морозило крепко, но ветра не было. Хорошо! Было бы… Коль бы не грохот камней, бьющих в стены и ворота города. Народу на улицах мало. Выходили, видно, только по необходимости. И только мужчины. Женщин не видно совсем. Мужики собираются кучками, переговариваются о чем-то негромко. Многие оружны. При грохоте очередного залпа татарских пороков, замолкают, всматриваются, вытягивая шеи в сторону городских стен.